Поэма, написанная на смерть принца Генри
Наш век исполнен горя и тоски,
Не сосчитать утрат и грозных бед.
Но все они ничтожны и легки
Перед бедой, которой горше нет,
То гибель Молодого Короля.
Скорбит душа у всех, кто юн и смел,
И ясный день как будто потемнел,
И мрачен мир, исполненный печали.
Не одолеть бойцам своей тоски,
Грустит о нем задумчивый поэт,
Жонглер забыл веселые прыжки, -
Узнала смерть победу из побед,
Похитив Молодого Короля.
Как щедр он был! Как обласкать умел!
Нет, никогда столь тяжко не скорбел
Наш бедный век, исполненный печали.
Так радуйся, виновница тоски,
Ты смерть несытая! Еще не видел свет
Столь славной жертвы от твоей руки, -
Все доблести людские с юных лет
Венчали Молодого Короля.
И жил бы он, когда б Господь велел, -
Живут же те, кто жалок и несмел,
Кто предал храбрых гневу и печали.
Нам не избыть унынья и тоски,
Ушла любовь и радость ей во след,
И люди стали лживы и мелки,
И каждый день наносит новый вред.
И нет уж Молдого Короля...
Неслыханной отвагой он горел,
Но нет его, - и мир осиротел,
Вместилище страданья и печали.
Кто ради нашей скорби и тоски
Сошел с небес и, благостью одет,
Сам смерть принял, чтоб смерти вопреки,
Нам в вечной жизни положить завет, -
Да снимет с Молодого Короля
Грехи и вольных, и невольных дел,
Чтоб он с друзьями там покой обрел,
Где нет ни воздыханья, ни печали!
Бертрaн де Бoрн
Песня нa прибытие дoнны Гвискaрды
О Лимузен, земля услад и чести,
Ты по заслугам славой почтена,
Все ценности в одном собрались месте,
И вот теперь возможность нам дана
Изведать радость вежества сполна:
Тем большая учтивость всем нужна,
Кто хочет даму покорить без лести.
Дары, щедроты, милость в каждом жесте
Любовь лелеет, словно рыб-волна,
Мила любезность ей, благие вести,
Но также-двор, турниры,брань, война:
В ком тяга к высшей доблести сильна,
Не оплошай, ибо судьбой она
Нам послана с доной Гвискардой вместе."
Пейре Видаль
Жаворонок с соловьем
Жаворонок с соловьем
Всех пернатых мне милей
Тем, что радость вешних дней
Славят первые они.
Я, должно быть, им сродни:
Трубадуры все молчат,
Песни о любви звучат
У меня лишь — для Виерны.
Мне дозволено притом
Ту из донн, что всех славней,
Донной называть своей,
Как ведется искони!
Я достоинства одни
За награду из наград
Восславлять отныне рад —
Прелесть и красу Виерны.
Но стрелой или ножом
Поразить нельзя больней,
Чем любовью: ты о ней
Сколь, глупец, ни раззвони,
Ожиданья тяжки дни.
Я не знатен, не богат,
Да зато верней навряд
Друг найдется для Виерны.
А теперь я перстеньком
Награжден — он чудодей:
С ним знатней я всех людей,
Сам король — и то в тени!
И куда ни загляни —
В замок или шумный град, —
Я богаче всех стократ!
Так он дорог, дар Виерны.
Ричард "Львиное сердце"
Элегия
Напрасно помощи ищу, темницей скрытый,
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою...
Как сон, проходят дни. Уходят в вечность годы...
Но разве некогда, во дни былой свободы,
Повсюду, где к войне лишь кликнуть клич могу,
В Анжу, Нормандии, на готском берегу,
Могли ли вы найти смиренного вассала,
Кому б моя рука в защите отказала?
А я покинут!.. В мрачной тесноте тюрьмы
Я видел, как прошли две грустные зимы,
Моля о помощи друзей, темницей скрытый...
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою
Песнь о крестовом походе
Будь милостив, Господь, к моей судьбе.
На недругов Твоих я рати двину.
Воззри: подъемлю меч в святой борьбе.
Все радости я для Тебя покину, -
Твоей призывной внемлю я трубе.
Мощь укрепи, Христос, в своем рабе.
Надежному тот служит господину,
Кто служит верой, правдою Тебе.
Я покидаю дам. Но, меч держа,
Горжусь, что послужу святому храму,
Что вера в Бога сил в душе свежа,
Молитвенно летя вслед фимиаму.
Дороже вера золота: ни ржа,
Ни огнь ее не ест: кто, дорожа
Лишь ею, в бой идет, не примет сраму
И встретит смерть ликуя, не дрожа.
Владычица! Покровом окружа,
Дай помощь! В бой иду, Тебе служа.
За то, что на земле теряю даму,
Небесная поможет госпожа.
Стихи о Смерти
I
Смерть, что меня манком сманила
И тело бросила в горнило,
Где зло изыдет жаркой влагой,
Ты тщетно палицей грозила:
Никто не повернул правила,
Не поднял ввысь иного стяга.
Смерть, страх перед тобою – благо,
Но кто воздержится от шага
У края собственной могилы?
Засим, простился я с отвагой
И со страстей хмельною брагой:
То не нагреть, что не остыло.
XXIV
Смерть, ты, свои являя знаки
На теле старого рубаки,
Таишь их в свежести лица
Сластолюбивого гуляки,
Охотника и забияки,
Что мнит тебя прогнать с крыльца.
Пусть он удачлив до конца,
Пусть зверь выходит на ловца,
Пусть кони мчатся и собаки,
Ты от плеча и до крестца
Мечом разрубишь гордеца,
И сгинет тень его во мраке.
XXVIII
Что совершений трудный плод?
Смерть в одночасье все сметет,
Старанья наши попирая.
Что вожделений алчный пот?
Смерть в одночасье куш сорвет,
Проворно кости сотрясая.
Сметь обессловит краснобая,
Пред нею шут падет, рыдая,
Смерть тучи в небе соберет,
И станет плащ из горностая
Грубей, чем ряса власяная,-
Смерть все поделит, все сберет.
XXIX
Что красота, что самовластье,
Что честь, что воинское счастье
Пред смертью, скорый суд вершащей
И в ясный день, и в день ненастья,
Равно в своей могущей власти
И страх, и гордость предержащей?
Презревший Смерть для Смерти слаще:
Забывший страх, он прочих чаще
Скрывается во смертной пасти.
Того, кто тело холил вяще,
Оденет Смерть во прах смердящий:
Чем плоть нежней, тем злей напасти.
XXX
Смерть учит (кто в сем ложь узрит?),
Что все едино: честь и стыд –
Для иссыхания и тленья.
Смерть знает, что земля сгноит
И тех, кто сытостью был сыт,
И тех, кто был ленив от лени.
Смерть бережет от прегрешенья
Святого в пору искушенья –
Для брюха своего растит.
Смерть хрен съедает, как варенье,
А хлеб, как горькие коренья;
Смерть, все пожрав, на всех смердит.
XXXI
Смерть – необъятная кошница,
Смерть – беспощадная десница,
Что всех уводит за собой.
Смерть шьет одежды из драницы
И земляные плащаницы,
Смерть всех сведет в единый строй,
Смерть вора выдаст с головой,
Смерть для раба найдет покой,
Смерть короля сгноит в темнице,
Смерть всем за все воздаст с лихвой,
Смерть сытого пошлет с сумой,
Смерть жаждущему даст напиться.
XXXII
Смерть любит простоту и ясность,
Смерть губит всякую пристрастность,
Смерть судит всякую вину,
Смерть тайну обратит во гласность,
Смерть слабостью накажет властность,
Смерть гордеца сгноит в плену,
Смерть праздной сделает войну,
Смерть пустит по миру казну,
Смерть обратит покой в опасность,
Смерть уксус предпочтет вину,
За спаржу выдаст белену,
В монастыре посеет страстность.
XXXIII
Смерть примирит любые ссоры,
Смерть разрешит любые споры,
Смерть вмиг очистит поле брани,
Смерть охранит от оговора,
Смерть ложный крест предаст позору,
Смерть даст по чести подаянье,
Смерть волка отличит от лани,
А доброе вино от дряни,
От тернья – розу, хлеб – от сора;
Смерть видит все: и род, и званье –
Смерть выбирает наказанье,
А мы послушны приговору.
XXXIV
Смерть, жалок тот, кто слишком смел,
И жальче, кто тебя презрел
И вожделел одной услады:
Всему земному есть предел.
Не тот богат, кто все имел –
Ведь Смерть и смех лишит отрады;
Безумец вопиет:”Не надо
О Смерти думать, будем рады
Куску, что каждый съесть успел.
Какая душу ждет награда
В могиле тленной, полной смрада?
Ничто – вот смертный наш удел”.
XXXV
Ошибка та была зачата
Наукой древней, что когда-то
Мы философией считали.
Ее гнилые постулаты
Лишили грех благой расплаты
И власть у Господа украли.
И коль верны ее скрижали,
Блаженны те, что пировали,
Несчастны те, что жили свято.
Итак, одну мы жизнь снискали
И душу тотчас потеряли –
Живем и мрем, как поросята.
XXXVI
Коль жизни нет иной, пускай
На этом свете будет рай
Для всех желаний нашей плоти.
Что ж, наслаждения познай,
Достойной жизни не алкай
И дух топи в водовороте.
Пусть, как отшельник в темном гроте,
Монах Сито живет в заботе –
Свой горький хлеб ему отдай!
Живешь ты в праздности иль в поте,
Едино все в конечном счете,
Коль смерть - ничто и мира край.
XLI
Смерть, ты разишь благим мечом
Того, кто палкой и бичом
Чинит неверную расправу.
Тому ты станешь палачом,
Кто лишь в страдании чужом
Находит для себя забаву.
Какая страшная отрава
Смутила власть, смутила нравы,
Жестокость сделала добром?
Ведь ныне тот стяжает славу,
Кто кожей ближнего кровавой
Пол устилает, как ковром.
XLIV
Всяк человек – Господня тварь –
Что ж, справедлив Небесный Царь,
Иль нет в нем нищему поруки?
Бессилен правый, как и встарь:
Ведь даже Петр – святой ключарь –
Нерона не обрек на муки,
Хоть тот во злобе и докуке
Все греб, что только плыло в руки,
И прятал в потаенный ларь.
Святой же, Божьей вняв науке,
Не ведал праздности и скуки –
Остался, как и был – рыбарь.
XLIX
Все одного исхода ждут:
Идти на смерть, потом на суд;
И могут только те спастись,
Что к покаянью путь ведут,
Порвавши кокон грешных пут,
И душу устремляют ввысь.
До смерти к Богу обратись:
Молись потом или не молись –
Все суд Господень будет крут.
Ты, корабельщик, берегись
И в море выйти не стремись,
Коль ветром парус не надут.
L
Господь! Зачем же всяк стремится
Телесной радостью упиться,
Несущей духу яд и тленье
И не могущей долго длиться?
За то воздастся нам сторицей
Без жалости и промедленья:
Мгновенно было наслажденье,
Но бесконечно искупленье,
И горько будет расплатиться.
Сгинь, роскошь! Сгиньте, искушенья!
Уж лучше есть в уединенье
Свой черствый хлеб и чечевицу!
Я знаю все, что лгут вам про меня
Льстецы презренные, клянусь вам я!
Не верьте им, их речь полна обмана;
Не уклоняйте сердца своего
Вы от меня, служителя его;
Подругою останьтеся Бертрана.
Пусть улетит позорно ястреб мой,
Пусть дичь его погонит пред собой,
Пусть сокол мой его ощиплет в ссоре,
Коль ваша речь уж неприятна мне,
Коль я люблю кого на стороне,
Коль радость мне вдали от вас не горе!
Когда с щитом я еду за спиной,
Пускай меня продует ветер злой;
Пускай галоп меня в труху истреплет;
Пусть конюх мой, напившися вина,
Порвет узду, ослабит стремена,
Коль речь льстецов напраслины не клеплет!
Когда приду к игорному столу,
Пускай в игру пуститься не смогу,
Пускай при мне играют лишь другие,
Пусть кости мне приносят тьму вреда,
Коль я влюблен в другую был когда,
Коль раньше вас уж ведал о любви я!
В руках чужих пусть вас оставлю я,
Не отомстив, как олух, за себя;
Пускай попутный ветер мне не веет,
Пусть во дворце слуга побьет меня;
Пусть раньше всех уйду из битвы я,
Коль низкий лжец напраслины не сеет!*
